Среди созвездий разных,
ни разу не задев их,
Мигая красным глазом
летает самолет.
Его ориентиры
прекрасные напевы,
Незримые пунктиры
и солнечный восход.

Где будет приземленье,
в Гонконге или Дели,
То помнит стюардесса
и сонный пассажир.
А в Риме гнут колени,
в Баку лежат в постели,
Пьют чачу для прогресса
и лопают инжир.

И видит бортмеханик
кружение планеты,
И плещут океаны
жестокою волной,
И сердце наше ранят
гремучие ракеты,
И в душу барабанит
транзистор покупной.

Я знаю, знаю, знаю,
что я еще на взводе,
Что я, как умывальник
с горячею водой.
Но ах, я не борзая,
но ах, я не в походе,
А мне велит начальник
итти в последний бой.

Ну, что ж, давайте прыгну
на землю без промашки.
Пускай увидит летчик,
что значит "на таран", -
Я тело свое выгну,
я вырвусь из рубашки,
И как первопроходчик
влечу я в океан.

И там, как все поэты,
погибну без оваций,
А рыбам, как известно,
плевать на ордена.
И будет улыбаться
в Париже стюардесса,
И выпьет на банкете
румынского вина.